Женщины для развлечений - Страница 63

Лихорадка в крови у Дюмаса утихала.

— Повернись и встань в позу, — приказал он пучеглазому. Тот подчинился — повернувшись к фонарю, упёрся в него руками, ноги расставил.

А тот, у которого только что было мачете, боевой дух ещё не потерял.

— Я чую дерьмо, — заявил он. — Наверно, где-то здесь легавый. Вонючий легаш. — Он плюнул, чуть не попав Дюмасу на ботинок. — Если б у меня был мой ствол при себе, ты бы уже лёг. Грохнулся бы на свою полицейскую задницу.

Улыбаясь, Дюмас ответил:

— Всему своё время и место, Чико. — Он пнул латиноса в пах. Согнувшись пополам, тот со свистом втянул воздух и схватился за разбитую мошонку. Дюмас вздохнул и убрал револьвер в кобуру, а потом, будто вдруг вспомнив, резко ударил парня по голове дубинкой — доминиканец потерял сознание.

Дюмас посмотрел на «жертв», думая: ну, давайте послушаем. Полицейская жестокость, нарушение гражданских прав, расизм по отношению к национальным меньшинствам — весь обычный набор, которым пользуются либералы… Сюрприз. Ни слова от этого трио. Ни звука негодования по поводу бесчеловечного обращения с нашими латинскими братьями.

Более того, блондинка одобрительно кивала. Азиат, он оказался японцем, взирал на Дюмаса с живейшим интересом. От него исходили при этом какие-то сексуальные волны…

Дюмас быстро прохлопал пучеглазого. У маленького поганца нашлась заточенная отвёртка за поясом, другого оружия не было. Дюмас обнаружил также дешёвый пластиковый бумажник с долларовой банкнотой, два жетона для подземки, монетки и единственный презерватив. И, наконец, три ампулки с крэком, которые тут же раздавил каблуком — пучеглазый чуть не заплакал.

Теперь самое сложное. Нужно обезопасить себя, сделать так, чтобы эта маленькая стычка не связала его с убийством Индии Сабогаль.

Японец, у которого была крупная голова и сонный взгляд, выступил вперёд, явно собираясь говорить за всех. Сильно волнуясь, он взял правую руку Дюмаса обеими своими.

— Вы спасли нам жизнь. Не могу даже выразить, как мы благодарны. — Руки у него оказались необычайно мягкие, он не сводил глаз с лица Дюмаса.

Англичанка — вблизи она не выглядела столь молодой — поддержала его.

— Если бы вы не появились, страшно даже подумать, что могло произойти. Меня зовут Ровена Олленбиттл. Боже милостивый, я ещё дрожу. Ничего подобного в моей жизни никогда не случалось. Вы были великолепны. И восхитительны.

Дюмас зажёг сигарету, чтобы скрыть своё раздражение: из-за глупости этого трио сейчас под угрозой он сам. Тем не менее, ему нравилось слушать эту Ровену как-там-её. У неё был красивый английский акцент, так говорят высшие классы, раньше он слышал эту речь только в кино или по ТВ. О да, если б Ровена представилась троюродной кузиной английской королевы, он бы ей поверил.

Из них троих невысокий мужчина с седыми волосами казался самым напуганным. Вытирая пот со лба красным шёлковым платком, он шептал про себя на французском, будто ещё не верил, что худшее уже позади. Дюмасу не понравилась улыбка этого человека. Слишком широкая. Широко улыбаются испуганные люди, а пугаются люди слабые, им нельзя доверять.

Протянув руку, Седой назвал себя: Жан-Луи Николаи. Спасибо вам, спасибо вам, спасибо вам. Очень признателен, мсье, очень, очень признателен.

— Таким как вы, здесь не место, — сухо проговорил Дюмас. — Вы же буквально напрашивались, чтобы вас ограбили.

Широкая нервная улыбка француза стала ещё шире.

— Ах, мсье, мы шли на костюмированное шоу. Да, костюмированное шоу. Поужинали в ресторане, совсем неподалёку отсюда. Я подумываю, не купить ли его. Видите ли, я занимаюсь ресторанным бизнесом. А потом я подумал — можно дойти пешком. Здесь же недалеко. Ничего с нами не случится.

— Неправильно подумали, — буркнул Дюмас. Хорошо бы эти клоуны ушли поскорее и не мешали ему заниматься своими делами.

Он обдумывал свой следующий ход, когда вдруг заметил нечто странное. Эти трое переглядывались как люди, которым есть что скрывать. Работая в полиции, Дюмас давно научился видеть такие вещи. Что они скрывают?

Японец с сонными глазами пристально смотрел на Дюмаса, и тот наконец понял. Он гомосексуал, и теперь он возбудился, насмотревшись, как Дюмас расправляется с доминиканцами. Ну, ничего удивительного. Тут японец опять заговорил:

— Прав ли я, предполагая, что вы полицейский?

Дюмас подумал: сыграем в поддавки. Он верно уловил, когда эти трое стали переглядываться и вести безмолвный разговор. По какой-то причине они не хотели, чтобы полиция лезла в их жизнь.

Дюмас улыбнулся.

— Я работаю в полиции, да. Желаете предъявить обвинения этой преступной группе? — Ну, ну.

Опять у них переглядки. Беззвучные сигналы перелетали от одного к другому. Дюмас с трудом удерживался, чтобы не расхохотаться. Наконец японец продолжил свою мысль.

— Нет необходимости затягивать эту историю. Никто из нас не пострадал — благодаря вам. Так что мы лучше не станем предъявлять обвинения.

Дюмас уронил свою сигарету на мостовую и наступил каблуком.

— Как скажете.

Японец показал на доминиканцев.

— А с ними что?

Дюмас улыбнулся.

— Похоже, они глубоко задумались. Оставим их в покое.

Закинув голову назад, англичанка разразилась смехом.

— Чудесно. Я торчу. Мне нравится этот мужчина.

Глядя на мачете, лежавшее у её ног, она проговорила:

— Можем мы отсюда уйти? Лично я потеряла всякий интерес к этому королевину шоу. Меньше всего мне сейчас хочется смотреть на какого-нибудь мужика в бельишке его бабушки. Сейчас бы джина с тоником…

Кокетливо улыбаясь, она взяла Дюмаса под руку.